Гардемарин Ру
Окончание
Около года назад, в дортуарах зашел разговор об истории древних времен. Кадеты горячо спорили, строго говоря, о том, что давно утонуло в Лете; спорили о происхождении русского народа и его жизни до Рюрика. Ясно было только одно, что русские жили на своей земле и до «призвания варягов княжити», а что же было раньше этого? Говорили вполне правильно, что первоисточники русской истории далеко неполные и неубедительные, что уже Ломоносов опровергал их и что, по сохранившимся записям, древнегреческие купцы за тысячу лет до Рождества Христова вели торговлю со скифами, киммерийцами и др., которые населяли европейскую часть современной России. Ру в это время играл в шахматы, изредка поглядывая с улыбкой на спорящих.
- Чего ты улыбаешься? - спросил его один из спорщиков. - Разве я не прав? Ты сам какого мнения?
- Ты спрашиваешь мое мнение? - ответил Ру. - Оно не согласно ни с одной стороной; всё, что
тут было сказано - не верно.
- А что же верно?
Ру ответил не сразу, он несколько секунд глядел на шахматную доску, двинул какую-то фигуру и посмотрел куда-то в пространство. Кадет терпеливо ждал ответа.
- Мне кажется, что, как не называйте доисторические племена русских: анты или словены, не столь уж важно. Важно то, что русские испокон веков жили на своей земле.
Он опять промолчал немного и продолжал, чуть-чуть прищурив глаза, как будто что-то припоминая: - Сто тысяч лет тому назад... А, может быть и больше, как я полагаю... был всемирный потоп. Конечно, это не был потоп «сорок дней и сорок ночей», а нечто большее: на землю упал громадный кусок распавшейся планеты, некогда обегавшей Солнце, как и Земля. Она когда-то жила между Марсом и Юпитером. Упал этот кусок где-то на севере Атлантического океана и его воды хлынули на русские равнины, бывшие до этого в области теплого пояса. Жившие там наши предки были смыты. А потом ударили страшные морозы, поползли льды. Единицы, чудом уцелевшие от гигантской волны и голода, уже в новых условиях нарождали наше поколение. В опустошенных местах, в пещерах, лишенные всего, что было у них раньше, они расселились по Скандинавии, западной Европе, где смешались с южанами и превратились, наконец: в России в русских, а на Западе в те народности, которые мы видим сейчас. Поверьте, что даже на берегах Рейна люди говорили на древнерусском языке!
- Новая гипотеза величайшего исследователя Ру, - сказал с насмешкой один из слушавших.
- Жаль, что никто не может парировать, т. к. ни у тебя, ни у кого бы то ни было нет никаких данных об этом.
Он покровительственно похлопал Ру по плечу и отошел прочь.
- Откуда ты все это взял, - спросил другой кадет, игравший с Ру в шахматы. - Ты что-нибудь читал об этом?
- Что и где я мог прочитать, если ни у кого нет никаких данных? Но я мог бы написать правдивую историю о России за тысячи лет до постройки египетских пирамид.
- Как? Откуда у тебя данные об этом? Ты жил в то время?
Ру таинственно улыбнулся, да так и застыл с этой улыбкой, уставившись окаменелым взглядом на шахматную доску. Глаза его медленно прищуривались, как будто он что-то вспоминал или думал о чем-то далеком-далеком. Ею партнеру стало жутко. Он не решался прервать молчание. Ему даже показалось, что над головой Ру засветился очень бледный фосфорический свет.
- Ру!! - крикнул он весь подавшись вперед. - Тот поднял голову и ласково посмотрел на товарища.
- Чего ты испугался? - сказал он. - Я задумался о... том, как Чигорин разыгрывал концовки партий... У него, я помню, была, как будто, такая же комбинация, как сейчас у нас...
- Ты, кажется, никогда не врешь?
- Кажется. - И оба они расхохотались. С тех пор еще больше стали гардемарины подозревать Ру в каком-то таинственном его происхождении, а другие, утверждавшие, что и они видели таинственный фосфорический свет вокруг головы Ру, в тот момент твердо в этом были уверены. Возможно, что они и были правы, т.к. в дортуаре свет от потолочной лампы не был особенно ярок, настольная же лампа, что стояла на шахматном столике, как-то странно освещала лицо Ру. По крайней мере так объясняли это явление противники признания за ним чего-то сверх естественного. Они не видели даже этого и в том, что незадолго до такого «сияния» произошел следующий случай:
Идя по улице с двумя товарищами, Ру философствовал. Он говорил, что человек - стадное животное и всегда стремится к обществу, к содружеству, и всё же всю свою жизнь он остается без подлинного друга, и для многих нежелательным членом общества. Вдруг послышались выстрелы... Как потом выяснилось, было ограбление банка. Бандиты убили стражника и полицейского, и один из них, преследуемый погоней, мчался по улице навстречу идущим гардемаринам. Они увидели, как бандит, размахивая револьвером и отстреливаясь, быстро приближался к ним. Прохожие в страхе шарахались в стороны, прятались, где было можно, ложились под дома. Ру быстро вышел на середину улицы, как раз наперерез бежавшему на него бандиту. Гардемарины бросились к Ру, который спокойно стоял и, казалось, ждал выстрела, которым бандит легко мог уложить его на месте. Но, опять совершилось чудо - бандит, как вкопанный, остановился перед Ру и бессильно опустил револьвер. Секунды две они напряженно смотрели в глаза друг другу, потом Ру, как у ребенка, взял из его рук револьвер и спросил: - Что ты сделал?
Тот с жаром стал что-то говорить по-персидски (он оказался персом). К удивлению товарищей, Ру тоже стал разговаривать с ним по-персидски, но тут подоспели полицейские, забрали перса, и Ру отдал им его револьвер. В нем было еще три неиспользованных патрона.
Этот поступок так был ошеломляющ, что публика провожала гардемарин несколько кварталов, выражая cвое восхищение.
После учебного плавания, за месяц до производства в офицеры, Редькин взял Ру под руку и отвел в сторону.
- Мне надо с тобой серьёзно поговорить, - сказал он.
Они вышли во двор и Редькин рассказал ужасную новость: вчера он сделал предложение Вале, в которую он действительно был влюблен без ума и за которой долго ухаживал. Ему казалось, что его внимание к ней не безуспешно, так как она не отвергала его подарков, бывала с ним приветлива, хотя и сдержанна в обществе, а вчера, вдруг, сказала, что любит какого-то Юлия де-Врезе, сына секретаря французского посла и, наверное, вскоре выйдет за него замуж.
- Если это случится, то я, черт знает, что могу сделать, - закончил Павлик. - Ру засмеялся:
- Уж не уйти ли в монастырь? Будь мужчиной. Экая большая беда, что она хочет повенчаться с другим! Вокруг тебя невест с добрый десяток! Только выбирай.
- О, нет! Или она, или никто!... Я безрассудно ее люблю и моя мечта - жениться на ней. Я думаю об этом уже три года... Ты видишь, что я готов на всё, - горячился Редькин.
- Вижу, что ты, действительно, безрассуден.
- Тебе всё смешки, - вспылив, перебил его несчастный. - Клянусь Богом, что если она...
- Подожди!, - внезапно строго приказал ему Ру, и тот мгновенно замолчал. - Что же ей в тебе не нравится? Ты красивей и умней де-Врезе.
- Не нравится мое имя и фамилия: я - Павлик... Что такое Павлик?.. Мольчишка. А Юлий, всё равно, что Юлий Цезарь!.. Историческая личность. И Редькин!! Что это за сельскохозяйственная фамилия? Ей стыдно быть мадам Редькиной, а вот де-Врезе, - шикарно!
Ру хохотал до истерики. Глядя на него, рассмеялся и Павлик.
- Из-за такой глупой красавицы даже жаль тратить время на разговоры. Постарайся о ней больше не думать и поскорее забыть. Присматривай себе другую.
- Никогда!.. Любовь - страшная сила и я весь в ее власти. Ты помогал многим и во многом совсем чужим, просто знакомым, а мне, своему закадычному другу, ни одного раза... Помоги хоть теперь, когда мы уже расстаемся и разъезжаемся на разные суда! - На глазах Редькина заблестели слезы: было видно, что он страдает не на шутку.
- Так я помогу те6е, - сказал Ру. - Если хочешь, ты перестанешь ее любить и даже возненавидишь.
- Нет! Нет! Нет!.. Что ты? Я прокляну тебя, если ты только хоть раз еще подумаешь об этом. Ведь ты сам, как будто любишь.
- И не люблю, и не влюблен, а только интересуюсь ее переживаниями. Жаль, что ты не можешь чувствовать то, что чувствует Валя, да и читать ее мысли, когда беседуешь с ней. Это очень интересно.
- Всё равно, Ру, помоги мне.
- Помочь не могу, так как это дело личной веры и чувства, причем сформировавшихся на глубоких эмоциях психики, а посоветовать могу. Можешь ли ты дать мне честное слово, что в течение 10 лет никогда ее не обидишь и не изменишь ей?
Редькин клятвенно поднял свою правую руку:
- Клянусь! И даю честное слово на 50 лет!
- Не надо этого, так как биологически не все позвоночные хищные, млекопитающиеся животные - единобрачны. Кроме того, ты ничего не знаешь, что произойдет даже через 10 лет... Так вот, когда ты пойдешь к ней еще раз, купи хороший букет красных роз и подари их ей, а во время обычной беседы скажи: - Вот эти розы - моя любовь к вам, они долго, долго будут такими же, как сейчас и будут вас радовать. Это верная примета. А кто дарит цветы не от любящего сердца, они вянут па другой же день. Я приду к вам через месяц и если вы и тогда не согласитесь быть моей женой, тогда я покорюсь вашей воле. - Понял?
Павлик недоверчиво посмотрел на Ру, но не возразил: он слепо верил своему другу.
На следующий же день он купил букет пунцовых роз и поехал к возлюбленной. Он знал, что в успех каждого дела надо прежде всего верить, а потом находить правильные методы его осуществления. Последнее уже - техника. Метод осуществления ему преподал Ру, который всегда говорил, что никакая техника, т.е. материя, без духа, т.е. веры, ничего не сделает, и приводил слова непобедимого А. В. Суворова: «Ставьте всегда дух выше формы и ваша победа обеспечена.»
Редькин легко заставил себя поверить в волшебную силу роз, в чем ему помогала любовь и надежда на успех. Валя встретила его холоднее обычного, уже не как возможного жениха, а просто, как знакомого, но букет приняла и, как показалось Павлику, лед ее встречи стал понемногу таять. Они сидели в гостиной недолго, но всё же он успел сказать ей символическую фразу, добавив, что ему дорога ее будущность, которую он создаст ей, полной счастья и радости. Уходя, он заметил, что она была ласковей с ним. Она сказала, что ждет его через две недели в это же время.
- Кстати, ..... добавила она шутя, указывая на чудный букет на камине: - Вот этот букет принес мне вчера месье Юлий. Теперь я буду ждать результата по вашему пророчеству.
А ее мать заметила, что и в ее время судили об искренности чувств точно так же - по цветам.
Через две недели, уже после производства, получив назначение на миноносец Балтийского флота, Редькин, в новом мундире, пришел к Вале. Ее не было дома. Мать любезно провела его в зал и, как никогда прежде, сыпала любезностями. Указывая! на его букет роз, рассказала, что все поражаются такой сохранности цветов, а в то же время букеты всех других лиц увядали уже через три дня.
- Удивительно! Наш мир создан так, что не только, человек, но даже и бездушные вещи имеют свою судьбу! - И сама заговорила о его предложении Вале:
- Моя Валюта изменила свое решение и поняла, что счастливая семейная жизнь ни в коем сейчас не зависит от красивой фамилии, или от знатного рода, а, кроме того, мы - русские, и замужество с иностранцем никому не нравится.
Пришла Валя, и Редькин, ободренный разговором с мамашей, сразу же повторил свое предложение:
- Валечка, наши цветы живут, не увядая. Вы видите, что я люблю вас, и тут, в присутствии вашей мамы, я прошу вашей руки, прошу быть моей женой.
Валя зарделась, как маков цвет, а мама взяла его и ее руки и соединила вместе.
- Я очень счастлива, - сказала она. - Для Вали это очень хорошая партия и я с радостью отдаю вам свою дочь. Любите ее и не обижайте. Она очень чуткая и нежная девушка. Слезинки скатились по щекам матери.
- Ну поцелуйтесь же! - Павлик обнял девушку и несколько раз поцеловал в щеки и губы. Она слабо отвечала. Растроганная мать оставила их наедине.
- Я еще не слышал вашего слова, - сказал, волнуясь, Павлик, всё еще держа ее руку. - Вы согласны быть моей женой?
Потупя взор, Валя подтвердила: - Да, конечно. С тех пор, как я увидала ваши неувядающие цветы, я как-то сразу полюбила вас, Я понимаю, что все это странно и может быть весьма наивно, но я твердо поверила в силу вашего чувства.
Дело заключалось, конечно, не в цветах, которые всё еще были свежими, как будто только что сорванными. Говорят, что это было простым внушением на расстоянии.
День свадьбы, по особому разрешению, был ускорен. Две трети реверса за Павлика внес его отец, а Ру дал остальное, что также привело в недоумение многих: откуда у Ру могла быть такая сумма, когда он сам занимал у товарищей несколько рублей для вечеринок в складчину. Никто никогда ему денег не присылал; родственников у него не было и ни в каком банке он не имел текущего счета.
Свадьба удалась на славу. Было много новоиспеченных офицеров, духовой оркестр, и гости щедро одарили молодых подарками. Только Ру пришел без подарка. Это он объяснил своим незнанием обычая.
- Как нибудь, после, я подарю ему что-нибудь для хозяйства, - оправдывался он перед гостями.
- Нет, - отвечали ему, - дорого яичко к Красному дню. Важно сделать подарок сейчас, а не когда-то после.
Павлик защищал его, не придавая никакого значения такой оплошности: - Он так много сделал для меня. Подарок его не обязателен.
Ру оторвал от своего нового мундира пуговицу и, подавая ее Павлику, сказал:
- Ну вот, возьми. Это - амулет. Когда в жизни у тебя случится несчастье или серьёзное затруднение, приложи эту пуговицу к сердцу и помолись с верой. Бог даст тебе то, что ты разумно Его попросишь.
Все гости весело рассмеялись и всю свадьбу, где надо и не надо, высмеивали «амулет», мол, если у гардемарин и кадет существует обычай дарить пуговицу своего мундира любимой девушке, то не как амулет, а только как сувенир.
Одна пышная знатная дама, соклассница Валиной мамы по институту благородных девиц, несколько раз пыталась побеседовать с Ру на оккультные темы, т.к. очень интересовалась всем таинственным. Наконец, ей удалось задать ему вопрос так, чтобы его никто, кроме Ру, не слышал.
- Правда ли, мой друг, что наш новобрачный обещал вам никогда не изменять Вале и поэтому ето цветы не вяли? А если он всё-таки когда-нибудь ей изменит, то что может быть?
Ру не ожидал, что Павлик расскажет об этом кому-нибудь и немного смутился.
- Думаю, что точно так же ничего не произойдет, как ничего не было и после ваших обещаний вашему супругу.
- Вы - грубиян! Как вы смеете говорить мне такие дерзости? - вспылила дама.
- Я ответил только на ваш вопрос, мой друг. Дама резко отвернулась и отошла. Жаль, что
она не видела взгляда Ру, которым он провожал ее, пока она не вышла из комнаты.
В общем же свадьба прошла весело. Молодые рано уехали на свою квартиру, а гости пировали до утра. Через несколько дней Ру уехал в Кронштадт, где стоял его миноносец.
Связь с товарищами-однокашниками сразу прекратилась. Письма приходили редко, да и писал-то, можно сказать, один Редькин. Кстати, сообщал он, что амулет оказался самым ценным подарком: его жена всегда страдала мигренью, доводившей ее часто до отчаяния, но с тех пор, как она, не находя от боли никакого спасения, приложила к виску его пуговицу, сразу же боль утихла, и с тех пор не повторялась ни разу. «Вера твоя спасет тебя!» - закончил он это письмо любимой фразой Ру из Евангелия.
* * *
Разговоры о «чудесах» Ру велись уже далеко за пределами России. И Государь заинтересовался личностью молодого офицера, когда ему доложили, что неведомыми чарами тот делает недозволенные вещи, а главное, в кают-компании позволил себе утверждать, что теория Чарльза Дарвина безусловно права: никакого Адама с Евой никогда не было. Больше того: на вопрос - считает ли он истиной грехопадение первых людей в существовавшем раю, ответил, что в дикие времена, в дикой Азии, дикие азиаты только и могли создать такие версии. Император рассмеялся после того, как всё это изложил ему министр Двора.
Это удивительно! - сказал государь. - Доложите мне, когда Ру вернется из плавания, я хочу его видеть. Когда же поедет в Кронштадт офицер для поручений, скажите ему, чтобы он повидал Ру и спросил его, - имеет ли он что-нибудь сказать мне, и если ему нужны деньги, то выдайте тысячу рублей.
Разговор офицера состоялся как раз накануне отплытия флотилии. Взволнованный Ру сказал офицеру: - Будьте любезны передать Егo Императорскому Величеству мою искреннюю благодарность за все его заботы обо мне, но денег мне не надо. Я хотел бы, чтобы вы только предупредили Государя: в октябре он будет возвращаться в Петербург - пусть будет осторожен и не едет семнадцатого октября.
- А что может быть?
- Несчастный случай.
Офицер строго, почти зверем, смотрел на Ру, который отвечал невозмутимым взглядом. Наступила пауза. Наконец офицер возмутился:
- Вы не пророк, чтобы говорить такие, весьма рискованные веши, надо иметь неопровержимые данные.Они у вас есть?
- Безусловно есть, господин штабс-капитан.
- Какие же?
Ру ответил ему не сразу и медленно потирал лоб пальцами левой руки.
- Мой сон. Сегодня мне снилось крушение императорского поезда.
Офицер улыбнулся. - Ну, знаете, это не доказательство. Мало ли какая ерунда временами снится. Страшен сон, да милостив Бог! Будем верить, что ничего этого не случится, - сказал он и протянул руку. - Желаю вам счастливого плавания!
Когда об этом разговоре передали государю, тот поднял брови и, помолчав несколько долгих секунд, промолвил: - Никому не говорите о таком предсказании. Забудьте всё это. Я не могу не верить Ру, но снам я не верю, а тем более чужим. Он просто не хотел сказать правды и выдумал увертку - вещий сон. Во всяком случае, будет очень интересно проверить его пророчество.
Всем известно, что предсказание сбылось. Ру сказал правду: 17-го октября 1888 года поезд, в котором ехал император со всей своей семьей, потерпел крушение невдалеке от станции Борки. Можно верить или не верить, но то что вся семья императора и он сам остались целы и невредимы, произошло, безусловно, не без воли Ру.
* * *
Русская флотилия из двух миноносцев и одного крейсера пересекала в середине апреля следующего года экватор, Утро было ясное и океан спокоен, недаром он носил имя «Тихого океана».
В кают-компании, за завтраком, место Ру было свободно: он почему-то отсутствовал. Капитан послал узнать причину его отсутствия и все как-то сразу затихли в ожидании возвращения посыльного. Тот, вскоре вернувшись, доложил, что Ру в своей каюте лежит мертв. Сразу же все бросились туда. Ру, одетый в парадную форму, ровно лежал на своей койке. Легкая улыбка застыла на его губах. Казалось, он спал. Судовой врач констатировал смерть от разрыва сердца.
- Это что-то невероятное! - говорил капитан. - В расцвете сил и здоровья, ни на что не жаловавшийся Ру, никак не мог умереть. Вчера еще вечером он весело шутил… А сегодня… Вот, господа офицеры, как несовершенен человек!
- Никак нет, господин капитан: он не был человеком, - это был ангел во плоти, и он не умер, а вернулся в рай.
- А если он и был человеком, - добавил мичман, - то он был совершенным человеком, каким будут люди, может быть, через десятки тысяч лет.
Капитан только пожал плечами. Вскоре, при всех воинских почестях, тело Ру было опущено в океан.
Вл. Дордополо
|