ВЕРОЧКА
Вот вы мне говорите, что стареете, что! ваша жизнь уходит навсегда... Может быть. Но разве вы не верите во вторую жизнь на земле? И не в да леком будущем, а теперь? Еще при вашей, жизни?... Да и не только во вторую жизнь, но в жизнь чуть ли не с самого начала, когда вы становитесь молодым, жизнерадостным, полным сил и любви к юной девушке, которая тоже любит вас до потери сознания?
Я посмотрел на вопрошавшего меня господина и не знал, что ответить. Это был далеко не молодой человек, среднего роста, значительно поседевший и не особенно симпатичного вида.
Как вам сказать? — начал я растягивая, не зная что «ответить и как начать: - Бальзак, например, убедил свет в том, что женщины вторично воспламеняются юной страстью после сорока лет, откуда и живет определение их опасного «бальзаковского» возраста. Что же касается мужчин, то всему миру известно («чудесное» выражение!), что брак восьмидесятилетнего на двадцатипятилетней - нисколько не является чем-то
неестественным, если, конечно с o6eиx сторон есть здравое к тому желание. Такие браки заключаются чуть ли не еженедельно.
И даже бывает потомство! — добавил мой собеседник: — Из вашей длинной
тирады я понял только одно, что вы, тоже не отрицаете любовь с первого взгляда. А я бы сказал, что самая настоящая любовь - вот именно и бывает-то с первого взгляда и почти всегда у пожилых, так как у молодых в общем и целом (тоже «чудесное» выражение!) всегда не любовь играет первую роль, а животная страсть, прикрашенная фантазией и чуть ли не волшебством.
У нас фантазия не так сильна, но зато вновь проснувшаяся сила и жажда сказочной любви бывает, пожалуй, сильнее, чем даже у молодых. Как будто какая-то внутренняя подсознательная эмоция, видя приближающийся конец жизни и падение жизненных сил, вдруг спохватывается, что этак-то и все будет кончено!.. Нет, говорит она, не бывать этому! Жить хочу и буду жить!!!... И начинает жить. Уверяю вас, верьте мне. Впрочем можете убедиться и лично: приходите ко мне завтра на чашку чая и я вас познакомлю со своей женой - Верочкой.
Когда я пришел к нему, предвкушая при этом полагающийся при чашке чая вкусный торт, то ни торта не смог есть, ни чая выпить: мне он представил - очень молодую жену, слегка рыжеватенькую, чуть-чуть в приятных веснушках весьма изящную в манерах и с обворожительной улыбкой на не накрашенных губках. Весь вечер я просидел в каком-то блаженном состоянии, любуясь ею и чертовски завидуя старому хрену!
Полюбить такую, до предела обаятельную женщину, не только мог бы каждый мужчина, но и мог очертя голову драться за нее до смерти. Настолько она была прекрасна.
- Как же вы встретились?.. Где?.. Когда?.. - невольно вырвалось у меня, когда я пришел в себя от первого впечатления,
- Это не такая уж длинная, но вероятная история, которую я могу рассказать почти что в двух словах. Если желаете, то..
- Как можно не желать? - воскликнул я, не дав ему даже закончить фразу. Он самодовольно улыбнулся искоса взглянув на Верочку.
- Ну, слушайте, В 1935-м поду мне было тридцать лет, а моей сослуживице - машинистке - двадцать пять. Ее звали Верочкой.., фамилий не важна... Верочка была слегка рыжеватенькая, чуть-чуть в приятных веснушках, весьма изящная в манерах и с обворожительной улыбкой на не накрашенных губках.... Точь-в-точь эта, которую вы сейчас имеете удовольствие видеть.
Она была вдовой. Ее муж - офицер Добровольческой армии был убит под Екатеринодаром. После трек лет одиночества, она стала моей женой... Правда, не сразу. Борьба была отчаянной и жестокой... Твердыня все-таки пала. Если бы она не встречалась со мной в конторе ежедневно, а после работы я не провожал бы ее домой, то мои «друзья - сослуживцы» в два счета отняли бы ее от меня: среди них были такие хваты и сердцееды, что уму непостижимо! Собственно, такова доля каждой женщины в том возрасте, когда голос сердца начинает глохнуть, а голос рассудка усиливается.
Рассказывать о том, как мы жили, трудно. Вернее: не помню, так как вся наша жизнь шла словно в дурмане все четыре года. Потом.... Потом, чуть ли не первая бомба немцев унесла ее на небеса... Даже я не сказал бы, что бомба унесла ее, а унесла меня, ибо после этого я уже не чувствовал себя живым человеком на земле; жил в омуте какого-то деспотического ада, где не тело жгут и варят в котле черти, а душу, сознание и нервы, которые медленно накручивают на раскаленное веретено! Против такого состояния и пыток, все другие - ничто.
Но война гремела. Немцы заняли наш город и я вырвался, как мне казалось, из тенет отчаяния и бежал на Запад. Проносилась страна за страной, и вот я очутился в Америке. Но и тут я не мог отделаться от преследовавшего меня гнета одиночества. Я ходил как во сне, машинально искал квартиру, службу, механически выполнял работу... Кое-как забывался и уже стал приходить в себя (по крайней мере мне так казалось), как вдруг!.. Вдруг произошло нечто невероятное, которое в десять секунд потрясло весь мой мир... На улице в Нью-Йорке я встретил Веру.
- Как?! - вырвалось у меня: - она же погибла!
- Нет, не погибла. Вот она перед вами.
Я ничего не понимал. Двадцать лет назад его Верочке былo двадцать пять лет, и теперь предо мной была та же самая 25-летняя Верочка!?!... Нa одно мгновенье мне показалось, что я сплю, а потом решил, что мой счастливец немного того... Она же сидела за столом как ни в чем, ни бывало и мило молча улыбалась. А он продолжал:
- В тот светлый день, как обычно, я закончил свою работу ровно в пять часов и не спеша вышел из парадного крыльца на улицу. Не успел сделать и десяти шагов, как увидел на другой стороне мою, Верочку... Она шла одна, видимо тоже с работы... Да, да.: то несомненно была Вера: ее походка, её прическа, её жесты, поворот головы, в точности ее рост, фигура, цвет волос, а уж о лице и говорить было нечего. То безусловно была она! Меня как что-то ударило. В один миг я был уже перед ней.
- Вера!
Она резко вздрогнула, остановилась (как мне показалось от неожиданной встречи) и родными, широко раскрытыми глазами глядела мне в глаза, точь-в-точь, как «тогда»!.. «Верочка! Это ты!!.. Родная!!!...»
Я твердо верил своим глазам: безусловно это была она!.. Она ,она, она!!! И я видел, как она стала улыбаться! так же, как улыбалась всегда... Не помню, что она мне ответила. Кажется и она тоже этого не помнит, потому что я произвел на нее ошеломляющее впечатление.
- Да, я - Вера, - ответила она мне по-русски, но я уже ничего не соображал. Порывисто обнял ее, поцеловал... В глазах у меня потемнело, и я упал в обморок.
Очнулся уже в ее маленькой квартирке, где она жила со своим пятилетним сыном. У кровати стоял врач с каким-то прибором: в руке, а Вера сидела в кресле плакала. Когда доктор ушел, она села ко мне на кровать, взяла мои руки и с улыбкой спросила:
- Что случилась? Кто вы?..
Я молчал и пристально смотрел в ее улыбающиеся глаза и пытался восстановить в
памяти все, что произошло.
- Когда вы поцеловали меня и упали, нас сразу окружила толпа любопытных, - продолжала она, видя мое недоумение: - вам! грозили большие неприятности, так как по законам этого штата за объятия и поцелуи чужих женщин вы попадали под суд и шли в тюрьму на несколько лет. Но я сказала, что вы - мой дядя, которого я не видела 20 лет. Поэтому и привезла вас к себе и вызвала доктора... Все обошлось благополучно. Теперь вам нужен отдых и покой. Дайте мне ваш телефон, я позвоню вашим родным и они увезут вас домой.
- У меня нет никого. Я одинок... То есть был одинок, но у меня теперь ты...
Я не плакал, нет! Но по щекам сами катились слезы... Мы оба умолкли. Потом она встала, взялась обеими руками за голову и быстро зашагала по комнате.
- Да, одиночество - кошмар, - говорила она как будто сама с собой: - жить одной даже в шумном городе хуже, чем жить в скиту, в монастыре, в затворничестве... Я изверилась в людях, а тем более в здешних «жокеях», которые, как на скачках, мчатся за счастьем, но никто толком не знает, что такое счастье... Все годы моей жизни в Бруклине приносили мне только несчастья, и никто не сказал мне, что я - родная. Не сказал таким голосом, как сказали вы... Родная... Я - родная?!... Ха-ха-ха-ха!..
Она истерически хохотала, а я чуть не рыдал. Так часто бывает в жизни, что от одного и того же слова одни приходят в отчаяние, а другие полны радости и счастья... Странная жизнь!
У нее разыгралась самая настоящая истерика. Она бросилась в кресло, дрожала и билась славно в припадке эпилепсии. Я сам, еще не пришедший в себя окончательно, вскочил с кровати и шатаясь, как пьяный, бегал по комнате ища стакан и воду. Я брызгал на нее водой, поил и пил сам. Мои зубы так же стучали о стакан, как и ее... Если бы нас увидели со стороны, то мы уже давно сидели бы в доме для умалишенных!... Да, да! Вам странно все это... Я понимаю вас, но поймите и вы нас, нашу душу, наше положение, и ничего странного вы не найдете.
Если бы хоть десять процентов людей просто, не так, как я - с обмороком, встречали бы своих знакомых, то многие из них становились бы друзьями и на некоторое время в жизни каждого из нас было бы в сто раз больше счастья, чем имеют сейчас.
Я знаю, что избыток эгоистичных жизненных сил в человеке лишает его здравомыслия и толкает на глупости. Я думаю, что если бы человечество размножалось бы иным, не половым путем, а - скажем, - делением или почкованием, то у нас не было ни аффектов, ни энергии соревнования, ни прогресса, ни даже убийств или погони за наживой. Все это никчемно и ненужно, если нет огня в крови, если в человеке гнездится апатия и безразличие ко всему, если он флегматичен и желчен.
Итак: когда мы оба вошли, так сказать, в норму... Относительную, конечно, норму, было уже поздно вечером, На этот раз мне не пришлось долго убеждать мою вторую Верочку в искренности моих чувств.
- Ради Бога простите меня, - сказал я: - Я бесконечно благодарен вам, что вы спасли меня от суда, но я умоляю вас, заклинаю всем для вас святым спасти меня теперь от более страшного, так понятного и вам: от одиночества, усугубленного еще в тысячи раз для меня этой встречей... Вы меня не оставите, не кинете так же, как не бросили на произвол судьбы сегодня на улице, за что еще и еще благодарю вас.
И я рассказал ей всю свою историю.
- Не благодарите меня, - ответила она, пожимая мне руку: - Я сделала то, что обязана была сделать каждая русская женщина. Но... Это должно быть все. Я верю в возвышенную чистоту вашей безграничной любви к вашей погибшей жене, но...
- Боже! Какое еще «но»?
- Я только преклоняюсь перед святостью и силой вашей любви, но что такое я?.. Не кто, а что? Издерганный, обманутый, слабый человек. Игрушка сильных, если бы захотела быть ею и жить чуть-чуть лучше... Чуть-чуть-чуть... Конечно, я знаю женщин и девушек, даже среди своих подруг, которые выходили замуж для того, чтобы только выйти замуж. Да же без любви! И жили неплохо долгие годы. Но я верю в любовь с малых лет, как только стала ее чувствовать, а потом и понимать, И из-за такой большой и слепой веры, я обожгла свои крылья.
С этих пор я не могу... Вы понимаете: не могу верить ни мужчинам, ни людям, вообще: они варварски убили во мне все то святое, во что я верила и беззаветно любила... Мне вас просто жаль, мой друг. Вы так несчастны!...
Она со слезами, на глазах смотрела, на меня, переживая и мои страдания. Я был действительно несчастен. Очевидно, мой вид был ужасен, потому что тогда в моем мозгу мелькала серьезная мысль покончить все расчеты с жизнью.
- У меня к вам последняя отчаянная просьба, - умолял я, - не сейчас, а тогда, когда вы узнаете меня. Будьте моей женой!
Она встала со стула и что то хотела мне ответить, но я испуганно продолжал:
- Нет, нет!... Не спешите с ответом! Узнайте меня и тогда.
Во всяком; случае, я ушел от нее обнадеженный.
Через несколько недель она сказала, что ее сердце - «кусочек льда» понемногу оттаивает и сострадание ко мне перерастает в любовь. Она увидела меня таким, каким я был всегда в молодости и какой я ныне. Она опять стала верить в искренность, ибо человек не может жить без веры. Даже атеисты - коммунисты, и те верят в свою идею.
Через четыре месяца Верочка соединила свою жизнь с моей, и вот, уже более трех лет наша идеальная вторая жизнь! Ведь правда? - обратился он к ней. Она нежно и искренне обняла его голову и глядя мне прямо в глаза, ответила:
- Клянусь честью, что никогда не думала, что я опять буду так счастлива. Слава в вышних Богу! На земле безусловно можно встретить среди русских и совесть и честь! А он, расплывшись в блаженнейшей улыбке, спросил меня, как торжествующий победитель:
- Ну?... Разве мы не живем свою земную жизнь во второй раз?!
Вл. Дордополо.
|